– Если бы она знала, что нам знаком этот прием, то не притворялась бы мертвой, – сказал Рэн, протягивая Сирилу руку, чтобы вытянуть его из бассейна.

Руби все не выныривала. Где-то глубоко внутри себя я понимал, что что-то случилось. Сердце бешено забилось, и я разбежался.

– Джеймс, я не думаю, что она серьезно… – Я не дослушал Лидию и нырнул в бассейн. Рывками поплыл к Руби, обхватил ее тело одной рукой и потянул наверх.

Она не шевелилась.

– Руби, – задыхаясь шептал я, когда мы снова оказались на поверхности воды. – Руби!

Внезапно она начала бить вокруг себя руками. Девушка кашляла и ловила ртом воздух, а я прижимал ее к себе, чтобы она снова не пошла ко дну.

Руби была совершенно вне себя.

– Вытащи меня отсюда, – пронзительно закричала она. – Вытащи!

Я кивнул и поплыл с ней к бортику. Подняв ее за бедра, усадил на край бассейна. Она снова громко и сильно закашляла, чтобы освободить легкие от воды, которой успела наглотаться. Я подтянулся на бортик, сел рядом с ней и приобнял, пока она кашляла.

– Увези меня отсюда. – Ее голос – надломленный хрип – потряс до глубины души.

Я встал и помог Руби подняться. Она опустила глаза, но я все равно видел ее слезы, они смешались на лице с каплями воды. Уже стоя на обеих ногах, она вдруг снова завалилась набок. Я почувствовал, как сильно она дрожит, и присел на корточки, чтобы снова поднять ее. Руби не вырывалась из рук, а опустила голову ко мне на грудь, чтобы никто не видел, что она плачет.

Я в гневе повернулся к Сирилу, у того ухмылка сразу же стерлась с лица.

– Ты ублюдок, – тихо сказал я. Мне хотелось крикнуть это ему в лицо, но я боялся напугать Руби.

Обнимая ее одной рукой, я повернулся и вышел с ней из зимнего сада через заднюю дверь.

Перси потребовалось время, чтобы приехать, зато у него были полотенца и вещи, чтобы переодеться. Руби избегала моего взгляда, пока я укутывал ее в несколько полотенец и растирал, чтобы она согрелась. Бедолагу сильно колотило. Перси молча подал мне еще одно полотенце, и я накрыл им ее голову, промокнув волосы. Возможно, я преувеличивал, но я действительно собирался растирать Руби, пока она не прекратит трястись. Даже если бы для этого понадобилась целая ночь.

Тут тело Руби начало дрожать от немых рыданий. Я замер. Как больно, оказывается, видеть плачущим такого сильного человека, как она. И я понятия не имел, что должен делать. Я продолжал растирать ее, гладить по спине и попросил у Перси толстовку Макстон-холла, которую он прихватил.

– Можешь расстегнуть блузку? – осторожно спросил я.

Руби не подала никакого знака, что услышала меня. Поскольку я и без того сомневался, что она смогла бы это сделать своими трясущимися пальцами, я просто натянул на нее толстовку через голову и принялся вслепую расстегивать блузку. Расстегнув до конца, я осторожно стащил ее с плеч, и помог Руби просунуть руки в рукава толстовки. Когда я надел ей на голову капюшон, она подняла руки. Пальцы были все еще ледяные.

Тут она подалась вперед, спрятала лицо у меня на груди и судорожно вздохнула. Дыхание такое же неровное, как и дрожащее тело. Это ужасно, видеть ее такой.

– Это я во всем виноват, – шепнул я.

Руби оторвала голову от моей груди и посмотрела вверх. Глаза у нее все еще странно блестели, но, кажется, она уже более-менее пришла в себя. Она снова выглядела как Руби. Строптивая, готовая к бою Руби, которая ни от кого ничего не потерпит. У меня камень с души упал, и в груди разлилось чувство одновременно и легкости, и тяжести.

Я отвернулся от нее и расстегнул мокрую рубашку, чтобы надеть вторую сухую толстовку, привезенную Перси.

– Садись. Мы отвезем тебя домой, – сказал я наконец и открыл перед ней дверцу «Роллс-Ройса».

Она села, и я влез вслед за ней на заднее сиденье. Перси завел двигатель, я откинул голову на спинку. Алкоголь вдруг снова дал о себе знать, и мир вокруг завертелся немного быстрее.

Руби зашевелилась, и я бросил на нее быстрый взгляд. Она натягивала рукава синей толстовки себе на пальцы, чтобы согреть ладони. Меня охватило желание дотронуться до ее нежной кожи. Я быстро отвернулся.

– Я страшно боюсь воды, – шепнула Руби в тишине.

Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не смотреть на нее. Казалось, ей будет спокойнее, если я по-прежнему буду смотреть в окно.

– Почему?

Она не сразу ответила.

– Папа любит рыбалку. Раньше он всегда брал меня с собой на лодку, и мы все выходные проводили с ним на озерах. Когда мне было восемь, мы пережили несчастный случай.

Руби напряглась, и я почувствовал, что она погрузилась в страшное воспоминание. Даже дыхание у нее стало прерывистым. Я все-таки взял ее ладонь, спрятанную в рукав, и сжал пальцы.

Ладонь у нее маленькая и хрупкая, при этом я уверен, что Руби – полная противоположность любой хрупкости.

– И что же случилось?

– Нас не заметила более мощная лодка, и налетела… Наша полностью развалилась, а папа получил сильный удар. Он повредил голову и сломал позвоночник.

Я коротко сжал ее руку.

– С тех пор он сидит в коляске. А я панически боюсь воды, – быстро закончила она.

Я думаю, история намного длиннее, но не стал расспрашивать об этом. Того, что Руби рассказала, было достаточно, чтобы получить представление о том, что она чувствовала, когда Сирил бросил ее в бассейн.

– Мне очень жаль, – произнес я и сам себя почувствовал в тот момент полным идиотом. Она только что поделилась со мной переживанием, причинившим ей боль, а я в ответ промямлил какое-то вялое извинение.

– Ничего. Ты не такой, как твои друзья. – Пальцы вынырнули из рукава, и ладонь осторожно коснулась моей кожи. Я сплел наши пальцы вместе и медленно стал поглаживать большим пальцем тыльную сторону ее ладони.

– Это не так, – пробормотал я, отрицательно качая головой. – Я такой же, как они. Даже хуже.

Она еле заметно помотала головой:

– Сейчас ты как раз не такой.

Остаток пути мы провели в согласном молчании, и я все это время думал о том, что она кому-то доверилась. Руби даже задремала, и ее голова сползла мне на плечо. Хрупкая рука ни на секунду не отпускала мою ладонь, и я задумчиво водил большим пальцем по коже, которая, к счастью, уже согрелась.

Через двадцать минут мы подъехали к дому Руби. Внутри еще горел свет, и мне надо было ее разбудить. Но я не сразу решился на это, такой беззащитной она выглядела.

– Она хорошая девочка, мистер Бофорт, – вдруг прозвучал из громкоговорителя голос Перси. Я посмотрел вперед, перегородка была поднята. – Не обижайте ее.

– Не понимаю, о чем это ты, – ответил я.

Но не отпустил руку Руби.